Её семья относилась к мещанскому сословию. Мама Лидии скончалась при её родах, и воспитанием девочки и её старшего брата занималась бабушка. Она была главою семьи, обладала сильным и волевым характером, при этом была женщиной благочестивой и духовно образованной. С самого раннего детства она приобщила детей к церковной жизни, научила их понимать порядок, чин богослужений и ценить красоту церковного пения. Именно бабушкой были заложены основы духовно-нравственного воспитания маленькой Лиды, которая уже к отрочеству не представляла себе жизнь вне Церкви. Однако бабушка мыслила для нее исключительно мирской путь и со временем, когда, как считалось, девушка уже была на выданье, стала вывозить ее в свет. Но у самой Лидии уже окончательно созрело решение покинуть суетный мир, её душа горячо стремилась к иноческой, спасительной жизни в обители, к служению Господу, и иного выбора для нее не существовало. По словам самой матушки Гавриилы, это решение она приняла чуть ли не в детстве, когда начала осознавать отсутствие матери.
n
Лидия даже испытывала чувство вины перед ней за ее преждевременную кончину. Порой она говорила: «Я не могу предаваться радостям мира сего, потому что моя мама не успела испытать этого до конца». Когда начали поговаривать о возможном сватовстве, Лидия вместе со своей любимой и верной подругой Сашенькой тайком сбежали из Москвы в монастырь. Но срок их послушания в монастыре был не велик — Сашенька не выдержала трудностей и вернулась домой, а Лидия, усердно стремясь исполнять все, что ей поручали, сердцем ликовала обретенному счастью, возможности быть рядом со своими по духу людьми. Внезапно за ней приехала бабушка, которая все это время не прекращала поисков пропавшей внучки, и чуть ли не силой увезла ее домой. При этом бабушка все время сетовала: «Что за позор, при моем-то положении чтобы говорили, что у меня внучка в монастырь сбежала! «…Она смолоду любила ездить на престольные праздники в разные храмы, этим особо почитая и прославляя святого, память которого праздновалась в этот день.
n
Остался в памяти рассказ матушки о чуде в Сарове, произошедший с ней еще задолго до революции. Она во время своего паломничества заблудилась в Саровском лесу, долго плутала и обратилась с молитвой к преподобному Серафиму. Ее молитва была услышана, и перед ней явилась дорожка, которая напрямую довела ее до самого монастыря. Матушка считала, что так ей была указана дорога жизни, что от преподобного Серафима она „получила“ прямую дорожку в обитель. Наша семья была очень близка с Лидией Александровной. Мы жили в то время в селе Алексеевском, теперь это Москва, около ВДНХ. Тогда, 20-е — 30-е годы XX века, было не принято расспрашивать о жизни человека, тем более о подробностях церковной, духовной жизни, поэтому много о матушке мы не знаем. Например, от кого приняла она монашеский постриг и в каком монастыре какое-то время подвязалась. А то, что матушка была схимницей, мы узнали лишь после ее смерти — при подготовке к похоронам в заготовленном „на смерть“ узелке обнаружили записку с ее монашеским именем и схимническое облачение.
n
Я думаю, что ее пострижение произошло не без благословения святого праведного Алексия Мечева, который уже в те годы (до 1923 года) допустил матушку до алтаря в храме Святителя Николая в Клённиках». «О батюшке отце Алексее я впервые услышала от господ Борисовых (старшего врача Первой Градской Больницы) — семьи весьма достойной, состоящей из старушки Елизаветы Александровны Борисовой, сына-врача, сына-полковника и двух дочерей. В эту семью ходила я почти каждый праздник. От них-то я и получила первые рассказы о Батюшке. С детских лет воспитанная в церковном духе, имея пристрастие к посещению храмов с торжественными богослужениями, услышала я как-то в семье тех же Борисовых: „Что же Вы, посещая столько храмов, не побываете на Маросейке у батюшки отца Алексия? “. Тогда я твердо решила сходить на Маросейку в храм Святителя Николая в Клённиках. Привыкнув бывать в громадных храмах и монастырях, я была удивлена, что такой известный священник служит в таком маленьком, почти незаметном храме.
n